Стыд стыда
Формально смотрю по сторонам, не желая ничего найти. И не нахожу. На бампере мокрый след. Вспоминаю «Внутри Льюина Дэвиса» с рыжим котом. Уезжаю. Молю прощения у всех богов Вселенной.
Но еще через некоторое время дорожные заботы, усталость, сон и будничные дела оплетают этот эпизод в ватный кокон прошлого и укладывают на безопасную полку памяти. Фрейд бы сказал: «вытесняют». Наверное.
В моем прошлом есть вещи, которые вспоминать больно. Когда меня били, например. Или когда умирали близкие. Когда я поступал нечестно, подло или трусливо. Я их и не вспоминаю. Эти картинки, выцветая, хранятся где-то на чердаке или в подвале сознания и ждут своих терапевтических сессий или спонтанных освобождающих инсайтов.
Есть такие же события и в настоящем, которые держать в голове больно, тяжело и небезопасно. Например, собака в горах, возможно, пудель.
Или, например, события на Украине.
Я пишу эту колонку 7 сентября, в день рождения города Москва. Тверскую перекрыли. Ряженые танцуют и ходят на ходулях. Раздаются и быстро заканчиваются конфеты, потому что бесплатно. Мимы фотографируются с горожанами, бабушки на подиуме плетут нити, символизирующие время, праздничные граждане не спешат откликнуться на призыв ведущего поговорить с «бойкими еще старушками», дети отрезают себе ленточку — «кусочек истории города». Наверное, это праздник.
А возможно, прямо сейчас Николай наводит свой прицел на Ивана, Игорь целится в Дмитрия, Степану отрывает взрывом руку, Антон погибает, Федору бинтуют рваную рану на животе, у Сергея в госпитале нагнаивается шов. Иван Сергеевич и Анна Тимофеевна сидят без света в осажденных Донецке и Мариуполе, слушают взрывы, им страшно и нечего есть.
Мне физически больно. Я не хочу об этом думать. Лучше я выключу «Эхо Москвы».
Я могу прожить несколько часов и не думать. Как будто бы и нет войны. Как в детстве, когда прятался от родителей, закрывал глаза руками — их не видно, значит, и меня нет. Негативная (или отрицательная) галлюцинация — это когда что-то существует в реальности, а ты не хочешь видеть и не видишь: неприятного человека в комнате, не слышишь сообщение о неприятном событии.
Представляю себе Мариуполь и Азовское море и как мы приезжали туда с моей бывшей, к ее деду. Как нас трогательно и целомудренно положили в разных комнатах. Помню коротенький диванчик, на котором я не выспался, помню офицерскую выправку деда и седые усы. Альбом с фотографиями, где она с сестрой, маленькая и пухлая. И вот его сейчас бомбят?
Или город Дашев, неподалеку от Винницы, откуда, возможно, вышли мои предки — Дашевские. Я мечтал съездить туда с сыном. Посмотреть, почувствовать что-то, ну и вообще, грела перспектива подобного приключения. Вместе с сыном. Последним из могикан нашей фамилии. Казалось, это важно. А сейчас невозможно представить себе такую мирную поездку.
Помню, как совсем недавно ездил в Полтаву и Киев работать с зависимыми людьми. А в январе был несколько дней в Ялте, и в музее Чехова у меня не возникал вопрос, чей Крым.
Помню, как в моем третьем классе мы с мамой целую ночь делали рисунки флагов союзных республик, было такое задание. Мне оно казалось глупым и формалистским, потому что мы же и так все вместе в СССР. А с украинцами и белорусами — родные братья-славяне! Мы же говорим практически на одном языке. А еще двоюродные: болгары и поляки, сербы, словаки, чехи...
Как быть дальше? Как научиться не видеть и не слышать, как не чувствовать живую боль? Как смириться с тем, что прямо сейчас во время нашего праздника люди, говорящие на одном языке, убивают друг друга? То есть по-настоящему убивают, ранят, калечат. Взаправду.
Мне не важно, кто виноват. Я — не эксперт, не обладаю полнотой информации и не хочу никого судить. Но мне больно каждый день. И еще стыдно, стыдно, что я продолжаю жить и делать вид, что ничего не происходит. А еще стыдно от собственного стыда. И бездействия.
А что я могу?
Немного, конечно. Могу не отводить взгляд. Могу перестать галлюцинировать. Могу быть в контакте с реальностью. Могу не делать вид, что все хорошо в датском королевстве, что все идет как надо. Могу делать свое дело. И конечно же, жить дальше, полной грудью, по возможности. Радоваться простым и понятным вещам: теплой погоде последних летних дней, как пахнет хвоя в лесу, как прикасается свежая простыня к коже, приятной тяжести в ногах после длительной пробежки, позитивным изменениям в жизни своих клиентов, успехам сына, улыбке близкого человека...
И этих штук, наверное, не стоит стыдиться ни в мирной жизни, ни во время войны.
А еще могу быть полезен тем, кто, возможно, страдает прямо сейчас, в прекрасной праздничной Москве и за ее пределами.
P. S. А еще нужно сходить в собачий приют и помочь собакам, которые еще живы. Пока.