«Без похвалы я страдаю»
Владимир Дашевский: А вы как будто жаждете похвалы, как влаги — цветок, который долго не поливали?
— Умом я понимаю, что ждать от них ничего уже не стоит, я же взрослая и много психологических книг читаю. Но все же иногда хочется, чтобы они отметили мои успехи. У меня неярко выраженная форма дислексии: сложно долго удерживать внимание, а еще у меня проблемы с грамотностью. Хорошо, что я вообще закончила школу, получила высшее образование и стала копирайтером.
— Ольга, я думаю…
— Извините, можно я вас перебью? Мне мама всегда говорила: «Ты просто витаешь в облаках, ты невнимательная, ты ленивая». У меня выработались комплексы, мне казалось, что я ужасная какая-то. Мама у меня педагог, папа — военный, они работали в организациях, где высоко ценилось соответствие нормам и шаблонам.
— Если я правильно вас понял, всю жизнь вы сталкивались с тем, что родители считали вас девочкой со странностями, которая витает в облаках. Да и вам было непонятно, что происходит. Сейчас вы знаете, что на вас влияла ваша психологическая особенность, дислексия. Но давайте вернемся к запросу. Вы говорите, что вам нужно одобрение…
— Да, это как зависимость, и я хотела бы от нее избавиться.
— Скажу так: одобрение нам всем нужно, ведь это форма обратной связи, правда? Оно нас поглаживает, успокаивает. Если мы сделали нормально работу, нам говорят: «Хорошо». Если мы сделали не очень хорошо работу — «Нет, надо переделать». И я понимаю, о чем вы говорите…
— Простите, опять перебью вас! Я к критике нормально отношусь. Мне не нужно, чтобы меня хвалили все время! Но мне очень хочется услышать от мамы, что я сама — хорошая мама. Потому что я очень много работаю над собой, внимательно воспитываю своего четырехлетнего сына, стараюсь. А иногда мне хочется даже не одобрения, а чтобы она промолчала. Вот сегодня у меня заболел ребенок. Мама сразу говорит: «Это потому что ты его по гостям водишь, ты с ним куда-то ходишь, лучше бы сидела с ним дома». Мы сталкиваемся в вопросах воспитания, потому что мама говорит: «Я же педагог, значит, ты должна меня слушать, как воспитывать ребенка». Обижается на меня, и это разрушает наши отношения.
— Хорошо, расскажите теперь о том, чего бы вам хотелось.
— Мне хотелось бы общаться с мамой два-три раза в неделю по телефону, видеться пару раз в месяц, и чтобы она не критиковала любое мое решение.
— Ну, вы же понимаете, что это невозможно обеспечить? По крайней мере, у меня нет магических способностей, чтобы воздействовать на других на расстоянии…
— Получается, единственный возможный путь для меня — это изменить свое отношение, так? Я ведь много раз пыталась поговорить с мамой, подкидывала ей статьи, которые что-то помогут ей понять. Но она не умеет вчитаться, вдуматься…
— Оля, я пытаюсь сфокусировать наш разговор на вас, а вы ускользаете, переводите его на маму. И знаете, что я еще заметил? Вы меня уже несколько раз перебили.
— Из-за дислексии мне сложно воспринимать информацию на слух и долго на ней концентрироваться, потому так происходит. Это моя большая ошибка. Извините!
— Я говорю об этом не для того, чтобы вас пристыдить. Думаю, в какой-то момент вам становится скучно. Ведь мы теряем способность сосредоточиться на речи собеседника, когда нам кажется: мы уже знаем, что он скажет. И мы додумываем, договариваем до конца его мысль у себя в голове — и отвечаем ему.
— Наверное… А еще я много читаю. И у меня в голове невероятное количество информации! Вы мне что-то говорите, а у меня уже готова реплика, и мне хочется ее скорее произнести…
— И у нас не получается диалог: вы будто общаетесь с собой в этот момент. Ольга, вы очень начитанный человек, безусловно. И я в нашем разговоре как бы становлюсь неважным. В некотором смысле это насилие. Вы задаете вопрос — а потом сами себе на него и отвечаете.
— Получается, я пытаюсь доминировать в диалоге... А что в этот момент чувствует собеседник, поточнее можете сказать?
— Он приходит в замешательство. Когда нам не дают завершить предложение от раза к разу, то мы теряем нить разговора, мотивацию и, в конечном счете, интерес к нему. Да, мы воспринимаем это как обесценивание, доминирование. Потому что есть Оля, которая все знает лучше. Оля действительно обладает знаниями, она начитанная, может говорить на любую тему. Она говорит — и тогда другой человек становится неважным. Перебивание в диалоге похоже на прерванный половой акт: оно точно так же резко перекрывает энергию.
— То есть я чрезмерно заполняю собой пространство в разговоре с другим человеком? Вы мне сейчас очень серьезную мысль в голову закинули.
— А что это за мысль?
— Я с пяти лет жила с мамой. Бабушки далеко, папа тоже. Я часто оставалась дома одна, пока мама работала. Для меня быть в одиночестве — это естественно. Я люблю людей, но не люблю общаться с ними каждый день, мне нужно оставлять немного времени для себя. Вот вы говорите, что я веду диалог сама с собой, — а я ведь большую часть жизни разговаривала только с собой! Кстати, мы и с бывшим мужем часто ссорились из-за того, что я его перебиваю. А сейчас вы мне объяснили, почему так не стоит делать.
— На мой взгляд, Ольга, способность управлять собственным вниманием — это и есть осознанность. Когда вы перебиваете других, вы делаете это в том числе и потому, что хотите, чтобы вас одобрили. Пытаетесь быть чуть лучше, чуть активнее, чуть больше заполнять собой пространство, чтобы не упустить возможность похвалы, поддержки. Но все это можно получить и другим способом, который не приведет к конфликтам и переживаниям.
— Каким же?
— Предлагаю сделать упражнение. Представьте себе ситуацию из детства, когда вам необходима была поддержка. Это может быть короткий эпизод, когда вы, например, что-нибудь сделали и принесли маме, а она не оценила. Прикройте глаза и представьте себя в детстве… Что вы видите?
— Огромная темная квартира. Мне семь лет, я недавно в школу пошла. Я вернулась домой и до вечера буду одна. Я должна из-под подушки вытащить почти остывшие котлеты, пообедать ими и делать уроки. Когда придет мама, она будет уставшей, ей, возможно, будет совсем не до меня…
— Что чувствует маленькая Оля?
— Тоску, одиночество, страх…
— Теперь я прошу вас мысленно — в том возрасте, в котором вы сейчас — войти в эту комнату, приблизиться к Оле. Присесть на краешек кровати и рассказать о том, какой она станет, как ей будет хорошо, как у нее родится собственный сын. Успокоить девочку, может, подержать ее за руку. Она слышит вас?
— Я как будто проделываю все это со своим сыном, а не с маленькой собой. Все, чего мне хотелось тогда, я делаю для него… Обязательно ли что-то ей говорить?
— Можно просто побыть с ней, успокоить своим дыханием, теплом, любовью.
— Мне кажется, это то, что нужно: не говорить с ней, а полежать рядом.
— Дайте ей это прямо сейчас. У вас ведь хорошее воображение. Просто несколько секунд… Как маленькая Оля сейчас себя чувствует?
— Кажется, она засыпает…
— Хорошо. Ольга, мы ведь существуем в разных режимах и иногда переключаемся в режим оставленного, напуганного ребенка. В этот момент мы нуждаемся в поддержке. Ищем ее у близких, знакомых. Но можем и сами себе давать эту поддержку. И аналогия с сыном неслучайна. Все то, что вы делаете для него, вы можете делать для маленькой Оли. Потому что она на самом деле никуда не делась. Она внутри вас. Подумайте, что ей, семилетней, нравится? Может, что-то вкусненькое?
— Ой, нет! Со мной ведь папа всегда через конфеты общался. Лишь недавно от «сладкой» зависимости избавилась… Оказывается, сложно вспомнить, что мне нравилось тогда.
— Я предлагаю подумать над этим. И вы можете просто дать маленькой Оле то, в чем она нуждается. Как вы сейчас себя чувствуете?
— Нормально, даже хорошо! Вы сейчас будто сдвинули во мне интересный пласт. Есть над чем подумать.
— Ольга, попробуйте быть в контакте с вашим внутренним ребенком, четко опознавать моменты, когда он просит поддержки и одобрения, ждет похвалы. И если необходимо, давайте ему поддержку. Станьте для самой себя любящим взрослым.
Две недели спустя
Владимир Дашевский: Ольга подробно рассказывает о родных, о своих переживаниях. Она очень начитанная, у нее есть собственная точка зрения по любому вопросу. Почему наша героиня перебивает других? Для нее это способ контролировать ситуацию, управлять происходящим. Она потом вспомнила, что ей об этом говорил бывший муж, с которым они развелись. Это было чуть ли не одной из причин их расставания. Ольга ищет одобрения во внешнем мире, но по разным причинам не может дать его себе сама. Мне показалось, что Ольге будет полезно знать, как общаться со своим внутренним ребенком. Думаю, мы провели важную работу.
Ольга: Я хотела понять, почему завишу от чужого одобрения. Но неожиданно Владимир заострил внимание на том, что я перебиваю собеседников. Я знала, что у меня есть эта проблема, но не думала, что это может обижать других... Мне было важно это услышать, и я планирую работать над собой. Мне кажется, что сейчас я лучше слышу и себя, и окружающих. А еще Владимир научил меня успокаивать внутреннего ребенка. Это умение органично вошло в мою жизнь, я теперь часто общаюсь с маленькой собой. Даже забыла, что три недели назад не знала, как это сделать.